Единство и борьба противоположностей

Остановимся на вопросе о месте и роли единства в диалектике борьбы противоположностей.

Не так давно в нашей философской литературе обнаружилось стремление “восстанавливать в правах” и “поднимать” роль единства. Дело стало доходить до “аргументов” типа: разве единый, слаженный, дружный коллектив не лучше, чем разобщенный и т. п. Появились выводы, что при социализме повышается роль единства, и даже что последнее становится движущей силой, в отличие от капитализма, где движущей является, наоборот, борьба противоположностей.

Мы не будем подробно останавливаться на вульгарном, грубом, обывательском понимании борьбы, на распространенном внесении в содержание философского понятия “борьба” бытового смысла этого слова, сведении категории к элементарным представлениям (чуть ли не к насилию, к драке).

Заметим только, что созданное воображением пугало производит на его авторов такое разительное впечатление, что они шарахаются от понятия “борьба” и готовы даже пожертвовать диалектикой или, по крайней мере, подменить ее, подправить, сделать ее более “умеренной”, “благообразной”, “ручной”, “приглаженной”, “комнатной”. Еще лучше было бы иметь “под рукой” много и разных диалектик, на выбор. При капитализме - одна диалектика, при социализме - другая, при коммунизме - еще иная и т. д.

К движущим силам социализма такого рода “борьба” действительно никакого отношения не имеет. Но не имеет отношения к диалектике социализма (да и вообще к диалектике) и предлагаемое представление о единстве, которое в таком “объединяющем” смысле является не менее вульгарным представлением и носит не менее внешний характер, основанный на абсолютизации внешней противоречивости, чем упомянутая “борьба”.

Источник заблуждений, видимо, следует искать в неверном понимании противоречий, которые нередко сводятся к представлению какого-то несоответствия, дисгармонии и т. п.

Внешнее понимание противоречивости, при котором противоположности рассматриваются как внешне взаимодействующие самостоятельные сущности, накладывает соответствующий отпечаток и на понимание сути единства, которое рассматривается наряду с борьбой противоположностей. Подход с такой меркой к этому вопросу приводит к тому, что, подобно любым внешним противоположностям, отношение самого единства (с одной стороны) и борьбы противоположностей (с другой) как противоположенностей рассматривается во внешней противоречивости, во внешней связи. Стороны мыслятся как сосуществующие в координации, а то и в альтернативе, как борьба и единство, но не как взаимопроникающие и взаимовыражающиеся. Их (единство и борьбу) как бы разводят в разные стороны, а потом начинают устанавливать между ними связи как между самостоятельными сущностями. Борьба противоположностей в таких случаях “со временем сменяется единством, а единство борьбой”. Они чуть ли не “чередуются” и т.д. и т.п.

Посоветовать же распространить на взаимоотношения самого единства и борьбы противоположностей диалектику единства и борьбы противоположностей, “закон взаимного проникновения противоположностей” [8, 384] и рассматривать их как тождество противоположностей (для того, чтобы вскрыть подлинное взаимоотношение единства и борьбы) бесполезно, ибо ошибку потому и делают, что не понимают сути закона единства и борьбы противоположностей. Эта ошибка уже есть следствие непонимания существа противоречивости, т.е. того, что нужно распространить. Внутреннюю противоречивость здесь подменяют внешней. Борьба рассматривается во внешнем плане, и единству приписывается функция “воссоединения” таких внешних противоположностей. Все это и распространяется на взаимоотношение самого единства и борьбы противоположностей как самостоятельных сущностей.

Уже то, что начинают обычно с попытки дать отдельно определение борьбы противоположностей и отдельно единства, рассмотреть последнее как нечто совершенно противоположнее первому, ставит их во внешне противоречивое взаимоотношение. Появляющиеся после этого абсолютные противопоставления и даже абстрактно отрицательные взаимоисключения того и другого не должны вызывать удивление. Внешняя противоречивость борьбы противоположностей, помноженная на внешнюю противоречивость между единством и борьбой противоположностей, помогает закрепиться представлению о противоречии как о дисгармонии, отчужденности, раздоре, неприязни. Соответственно, единство представляется, наоборот, как выражение гармонии, мира, согласия, благоденствия и т.п. все это, в том числе и рассмотрение “единства” и “борьбы” в координации, является все тем же, в конечном счете, продуктом внешней диалектики.

Если же распространить на эти противоположности (единство - борьба) подлинную диалектику единства и борьбы противоположностей, то можно видеть, что в плане диалектического взаимопроникновения и взаимовыражения противоположностей они есть, в сущности, нечто одно, некоторое тождество противоположностей. И их неразрывность не в том, что где, мол, одно - там и другое, а в том, что единство, по сути, это и есть сама борьба противоположностей со стороны формы, определенности, это конкретный случай борьбы. Единство - это та же борьба противоположностей, где в качестве внутренней связи, называемой единством, выступает сам факт борьбы. Об этой связи нельзя сказать, что она “между” противоположностями; это было бы выражение внешней связи. Это та же борьба - в ее конкретности, данности, определенности, - это свое другое борьбы, через которое она (борьба) реализует себя и рассматривает как форму своей реализации. Противоречивость, господствующая в абсолютном, бесконечном материальном мире, реализуется через конкретные противоречия конкретных определенных противоположностей. Эта сторона конкретного взаимодействия конкретных противоположностей как выражение противоречивости в определенной форме борьбы всегда определенных противоположностей, собственно, и выступает выражением единства противоположностей. Где нет “борьбы” противоположностей, там нет еще и никакого единства противоположностей. Если берутся некоторые противоположности в их сосуществовании, в уравновешенности, в единении, но не как борьба противоречий, не как разрешение противоречий, то никакого тут диалектического единства еще нет (как и нет диалектических противоположностей, противоречий). Это будет внешнее единство, “объединение”, равновесие. До понимания такого единства противоположностей доходит и рассудочное мышление. Но оно не доходит до необходимости доводить противоположности до противоречия и до их разрешения, до включения разрешения противоречий в понимание противоречивости как борьбы противоположностей, до видения единства и борьбы противоположностей во взаимоотношении самого единства и борьбы противоположностей и получения, таким образом, через отрицание отрицания подлинного постигнутого единства между единством и борьбой противоположностей, выраженного через борьбу. Противоположности обеспечивают свое единство, взаимопроникновение именно тем, что находятся в борьбе, во взаимоисключении, во взаимовыражении. Можно сказать: “Диалектическое = “охватить противоположности в их единстве” [12, с. 90], а можно: диалектическое значит охватить противоположности в их борьбе.

Нет закона борьбы противоположностей и закона единства противоположностей, а есть один закон - единства и борьбы противоположностей, о котором скажем ли мы: “закон единства, тождества, взаимопроникновения противоположностей” или: “закон борьбы противоположностей”, - суть дела не меняется, и смысл будет один и тот же, ибо, с точки зрения диалектического понимания тождества (не абстрактного тождества), имеется в виду всегда конкретное единство взаимопроникающих (через взаимоисключение), борющихся противоположностей, где единство - это в сущности та же борьба, состояние борьбы, “обеспечение”, “удерживание” наличия борьбы, реализация борьбы в данной форме, способность борьбы оставаться (пребывать) в определенной форме. Здесь опаснее всего разъединить противоположности и затем искать или устанавливать их единство. (А именно это навязывает нам представление). Сама борьба противоположностей есть уже этим установление единства, тождества, взаимопроникновения противоположностей, в том числе взаимопроникновения самого тождества и борьбы противоположностей. Сами единство и борьба противоположностей выступают, соответственно с требованиями закона диалектической противоречивости, как одно в другом и через другое. В этом суть их единства, а не в том, что борьба со временем или при определенных условиях переходит в единство или сменяется единством, чередуется с единством, а единство при определенных условиях переходит в борьбу, сменяется борьбой. В диалектике развития фактически такого положения нет, чтобы было то борьба, то единство, т.е. в какой-то момент (здесь теперь) борьба, а потом в другой момент (там тогда) - приходящее ей на смену единство. На самом деле меняется лишь форма борьбы. И в этом отношении единства как выражения конкретных форм борьбы противоположностей, как выражения момента борьбы как бы приходят и уходят, сменяются, а борьба остается (и в этом смысле борьба абсолютна, а единство относительно). Иллюзия чередования единства и борьбы появляется потому, что рассудочное мышление не может разобраться в том, что когда конкретные противоречия приходят к разрешению и сменяются новыми противоречиями, то с этим одно единство одних противоположностей сменяется другим единством других противоположностей, т. е. сменяются (“мелькают”) формы борьбы. Рассудку кажется, будто борьба сменяется единством, а единство - борьбой.

Чтобы понять, что единство - это в сущности борьба, момент борьбы, нужно, не поддаваясь бытовому смыслу понятия “борьба”, иметь в виду, что это фактически отрицание в диалектическом его понимании. Именно во внутренней отрицательности предмета заключается источник его внутреннего самодвижения: “самодвижущаяся душа, ...(“внутренняя негативность”)... “принцип всякой природной и духовной жизненности” [12, с. 89]. Но известно, что такое диалектическое “отрицательное есть в равной мере положительное” [12, с. 88]. То есть диалектическое отрицание выступает как связь. Эта связь через борьбу и представляет собой то, что называется в диалектике единством. В отрицании заключается (выражается) противоречие между самим тождеством и противоречием (почему оно с неизбежностью перерастает (выливается) в отрицание отрицания и приводит к замене старого новым).

Разумеется, что это не похоже на привычное содержание рассудочного понятия “единство”. И меньше всего под единством нужно подразумевать сходство. Наоборот, в данном случае, говоря естественнонаучным языком, одноименные как раз отталкиваются, составляя лишь внешнее формальное “единство” схожести. Подлинное единство - за борющимися противоположностями (в том числе и в области взаимодействия полюсов, где разноименные стороны составляют внутреннее единство, связь, сцепление, взаимопроникновение).

Подобная связь, единство через борьбу противоположностей наглядно обнаруживается при соприкосновении концов разноименных полюсов, находящихся под током электрических проводов. Эффект взаимоисключения противоположностей здесь очевидно сопровождается сцеплением, взаимопритягиванием. Через отрицание осуществляется связь, неразрывность (тяготение) противоположностей.

“Схожесть” единства и покоя неслучайна, она не внешняя, а сущностная. Момент покоя в движении, собственно, и есть, в конечном счете, форма выражения единства в борьбе противоположностей. По сути, мы и в том, и в другом случае рассматриваем одно и то же - форму бытия материи - движение, но то со стороны анализа в плане источника движения, то движения как формы бытия материи. В принципе же, сказать, что в мире кроме движения ничего нет, или что кроме противоречий ничего нет, или, наконец, что кроме борьбы ничего нет и познавать больше нечего - будет одно и то же. Другое дело, что реализуется это абсолютное, бесконечное движение как изменение вообще, как противоречие - через отдельные, определенные, относительные, преходящие формы движения, формы противоречия и, таким образом, единства (относительное же движение - это и есть покой). Но в этом как раз и заключается суть противоречивости способа существования материи.